...Здесь не ходят лихие люди - слишком холодно и высоко. Здесь проходят мимо столетья, иногда пробегают сказки...(с) Тэм
Тот, кто сюда попал — обратно не захочет.читать дальше Он обречён блуждать по золотым огням. У осени в руке хрустальный колокольчик позвякивает в такт пульсирующим дням. Оранжевый фонарь — вкрапление в зените лакричной темноты, которой не постиг. Мне нужно от тебя умение предвидеть, способность выживать и находить пути. Чтоб удивился бог и выдохнул: бывает. Он тоже иногда кудесничать мастак. Слетают в города небесные трамваи и берегут для нас свободные места, тепло в груди и шанс счастливого билета. И волшебству — не спать, и это всё твоё. У осени в руках осиновая флейта, эльфийская тропа. Прислушайся — поёт. (с) Резная Свирель
Пройдя через эти ворота, наверное, можно найти разное...
Вот уже много лет август звучит мне песней Аэлиренн на стихи Shai Lerindo (Celebnor)
Август - огромные звезды, погода, природа... Август, чья песня звучит в ускользающем ветре... Август, сорвавшийся в руки мне вызревшим плодом, Не удержавшимся на надломившейся ветке.
Август - слегка сумасшедший, но в дымном тумане, Странно, я вижу все так ослепительно ясно. Август, своими закатами снова поманит В небо, и я пойду в небо, я знаю, опасно... читать дальше Но в моем сердце Август, божественный Август, единственный цезарь, голову кружит, дурманит, пьянит и меняет цвета... Да, можно забыть, отказаться, не видеть, не знать и не верить, и будешь целее, но это значит - быть кем-то иным, а я все еще та, кто тебя любит.
Август, воспетый поэтами сада и нивы. Август, еще не сентябрь, но осенью мечен. Август, исполненный эстель, тревожно-счастливый. Август, в листве зажигающий первые свечи.
Свечи по тем, кто не выйдет в бездонную осень, Тем, кто сорвался, устал, не добрался до неба, Тем, чье паденье расчертит полночную просинь, Этим последним огнем воплотив чью-то небыль.
Но в моем сердце Август, горячие полдни, простудные ночи, и спутаны тропы, и рифмы, и мысли, и даже цвета... Да, можно уйти, не смотреть, не поддаться, не лезть в небеса, и будешь целее, но это значит - быть кем-то иным, а я все еще та, кто тебя любит.
Август закатным огнем подсветил, словно в тире, Цели-мишени: сердца, маяки, вышки связи... Август, и время метаться по метрам квартиры, Выписав Хагалаз строгою рунною вязью.
Августа руки прохладные с бархатной кожей Сладкой амброзией наши наполнят бокалы На посошок, на Дорогу, но Август не может Знать, сколько нам еще нужно сапог из металла.
Мне идти по Дороге, сквозь тающий Август, смеющийся тихо, вплетающий смех свой в ветра, облака, проливные дожди... Да, можно остаться, не слышать, проснуться и снам не поверить, так будешь целее, но это значит - тебя позабыть навсегда... Подожди! Я иду за тобою.
Йольский кот Никогда-никогда-никогда не смотри в очаг, а тем более в самую длинную ночь в году. читать дальшеОбещай не выглядывать даже из-за плеча. По ту сторону пламени прячется Йольский дух. У него вместо глаз — угольки, преисподний жар. Не помогут тебе ни вода, ни обрез, ни нож. Замотай уязвимую шею в колючий шарф, перекусит ее, как соломинку, дух — умрешь, перейдешь в бестелесный, безвременный мир теней. Или сгинешь навеки. Для тени ты слишком слаб. Я ведь тоже когда-то не верил, что белый снег превращается в черные шрамы от адских лап. Я не очень любил это время. Ну не мое — чехарда, бесконечная глупая суета. На ковре вечерами у печки с цветным огнем ощущал себя лишним, но деньги всегда считал и решил обойтись без подарков на Рождество. Лунный ветер за мокрые перья трепал сову. Я и в гости не стал приглашать к себе никого, и меня, я надеялся, тоже не позовут. Просыпалась в пещере великая мать ночей, начинала полярным сиянием кормить зверей. И двенадцать звенели в руках у нее ключей от двенадцати новых, закрытых пока дверей, а за ними рождался июль, копошился жук, стаей лисы бежали собой поджигать восток. Задремав на полу, с удивлением услышал стук. Не совру, что я в этот момент испытал восторг, но пошел открывать. Боль зудела иглой в виске (по какой-то причине обычно саднит виски), и увидел девчонку, худющую, метр в прыжке, продавала веселые варежки и носки: «Неужели у вас не найдется пяток монет? Настроение поднимется, станет тепло ногам». Я сказал: «Уходи, ничего для тебя здесь нет». А за стенами дома рыдала навзрыд пурга. Ты не бойся, я призрак, но был не всегда таким. Ты не спятил, я тоже, скорее, наоборот. Когда брел я обратно, летели в меня клубки, а на той стороне очага сидел Йольский кот. Как консервную банку, когтями он вскрыл мне грудь. Голова по ковру покатилась — пустой кочан. Ты живешь в моем доме. Купи себе что-нибудь. И еще — никогда-никогда не смотри в очаг.
Поскольку пассивное наблюдение за хроникой катастрофы невыносимо, душа требует немедленного действия. Но помните вот что:
читать дальше1. Несмотря на иллюзию обилия информации, на самом деле никаких внятных сведений ни у кого из нас нет. На войне первая жертва - правда, а у нас с ней и в относительно мирное время было не очень. Понятно стремление выстроить для себя связную картину происходящего, но одно из свойств разума - осознавать свои ограничения. Сейчас лучше знать, как Сократ, что ты ничего не знаешь. Общая рамка большой беды ясна, а внутри неё - туман войны.
2. В оглушительной тишине первоначального ужаса более всего заметны люди и/или боты поддерживающие или радующиеся происходящему. Из этого создается ложная картина общего мнения - а дальше спираль молчания, и ложная картина подтверждает сама себя. Не составляйте мнения об окружающих на основании чьих бы то ни было реплик. Страх испытывают все, но выражается он у людей по-разному: покричать ура - тоже способ справиться со страхом. Мы в долгом коридоре исторического несчастья, общественные настроения зыбки и переменятся ещё не раз. Всякая война, как известно, популярна первые тридцать дней. Крымская эйфория продержалась почти три года - сейчас не 2014 год и экономически, и с точки зрения общественных настроений.
3. И да, соцсетей может скоро не стать, так что, пока есть возможность, пишите. Приложений в телефонах тоже может поуменьшиться. Причем отключать будут с двух сторон - изнутри и снаружи, охранительно и санкционно. Впрочем, это мелочи на общем фоне. Но помните также, что в такое мутное время оживляются всякие мошенники: от звонящих "из военкомата" и "от следователя" до самозванных спасителей ваших рублевых и долларовых счетов.
4. Исходя из предыдущего, не принимайте решение из точки паники. Оно всегда будет неверным. Счастлив имеющий неотменяемые обязанности - а таковые есть у каждого взрослого. Если вы считаете свою работу полезной для людей - не бросайте её. Прежняя жизнь отошла, наступает новая - она беднее, опаснее и ограниченней, но это не причина менять свои принципы. Добро и зло не меняются местами от перемены наших личных обстоятельств. Fais ce que dois, advienne, que pourra. Делай, что должен, и будь, что будет.
читать дальше Пожалуйста, держись/ граница на замке, никто не проскользнёт, отсюда и сюда/ пожалуйста, скажи на древнем языке/будь ласка, промовчи, нехай тече вода/.
Пожалуйста, забудь. Когда-нибудь потом мы сядем у окна и не найдём имён ни верного врага, разрушившего дом, ни друга без души, оставшегося в нём.
Пожалуйста, дыши, в угаре и чаду. Стерпи в своей земле чумной жестокий пир. Нехай тече вода, за ней к тебе придут, за даром вечный страх любовью искупить.
читать дальшеТерпение — это вовсе не состояние скота, который всё терпит. Это не унижение человека — совсем нет. Это не компромисс со злом — ни в коем случае. Терпение — это есть умение сохранять невозмутимость духа в тех обстоятельствах, которые этой невозмутимости препятствуют. Терпение — это есть умение идти к цели, когда встречаются на пути различные преграды. Терпение — это умение сохранять радостный дух, когда слишком много печали. Терпение есть победа и преодоление, терпение есть форма мужества — вот что такое настоящее терпение.
Недосмотренный сон обнуляется ровно в семь. Поднимайся, беги на работу, разуй глаза. А тебе — позарез надо в варежку, насовсем. В бесконечную варежку, кто бы ее связал. читать дальше Но живёшь молодцом, избегая ненужных трат. Выбираешь наушники, книги, улыбки, связь. Никакой из тебя самурай, мушкетер, пират. Твоя сказка закончилась раньше, чем началась. Правда, умным считаешься, прямо везде и сплошь. Даже флаг получил, только ветер погнул флагшток. Происходит дурацкая мелочь — бежишь-орешь. А потом наконец признаешься себе: и что, чуть потуже затянется узел — и мне хана. Чуть побольше навалится горя — не унесу. Приезжаешь к друзьям, а там лес в серебре окна. Он почти заповедный. И дятел живёт в лесу. Всё стучит, проверяя на прочность дубовый ствол. И фонарь на окраине — солнечный печенег. А ещё у тебя без тебя декабрист зацвёл. Значит, жизнь продолжает идти, несмотря на снег. И летит самолётик, над миром, поверх голов, над зимой, чья душа не заправлена, как постель. Вот теперь и пришлют с голубями красивых слов, если надо, конечно. Ну, вроде бы ты хотел. Даже вроде — ужасно случайно — просил о том, а тебе присылали монетку, билет, браслет. Возвращаешься в город — тебя улыбает дом. Обнимает котами Ты в варежке. Ты согрет.
Как в доброй сказке — Девушка, уберите собаку! «Сам ты собака», — подумала Настя, за ошейник оттаскивая Джока от приглянувшегося ему сугроба. Сугроб неожиданно сверкнул ярко-синими глазами, Настя смахнула с ресниц налипшие снежинки и обнаружила перед собой кошку — белую-белую, пушистую-пушистую. Ясно, почему Джок заинтересовался — он обожает заводить новые знакомства, причем биологический вид потенциального друга ему совершенно неважен. Кошка, ворона, соседский ребенок — какая разница, сенбернары ведь добрые и дружелюбные, все это знают. Кроме хозяина белой кошки.
читать дальше— Белка, ты цела? — он подхватил любимицу на руки, словно спасенную от дракона принцессу, бегло осмотрел и повернулся к Насте: — На собак, между прочим, положено надевать намордник, вы в курсе? Ага, и на некоторых людей тоже надо бы.
Джок, уловив мысли хозяйки, фыркнул, потом вздохнул — кошка была хороша. Наверное, случайно выскочила из квартиры, вряд ли этот тип ее так выгуливает — в тапках на босу ногу, шортах и расстегнутой куртке.
Тип тем временем добежал до подъезда, остановился перед дверью, охлопал карманы, шипяще выругался. Кошка, до тех пор наблюдавшая за Джоком через хозяйское плечо, с любопытством обернулась — что-что сказал? — Извини, Бель, — вздохнул тип, развернулся и лицом к лицу встретился с Настей и Джоком, которые как раз тоже дошли до двери. Снова вздохнул. Помялся, но решился: — Девушка, а вы... тут живете, да?
Настя хмыкнула и вынула из кармана ключи. Соседей она более-менее знала в лицо, а этого парня видела впервые. Впрочем, загадка раскрылась сразу же — дверь на первом этаже оказалась открыта.
— Стёп, ты куда ломанулся-то? — поинтересовалась немолодая женщина в цветастом халате, выглянувшая из квартиры. — О, Настюша, доброе утро! — Доброе утро, теть Лиз, — на ходу поздоровалась Настя. Соседка на той неделе упоминала о приезде племянника... ага. Парень молча нырнул в квартиру, где-то внутри хлопнула дверь. — Ишь ты, — хмыкнула тетя Лиза. — Не поверишь, Насть, так над этой кошкой трясется, словно она из золота у него. А она, зараза, шустрая такая, так и норовит выскочить, второй раз за утро ловит. И все ругается — ему какую-то работу закончить надо, весь день за компьютером сидит, а приходится бегать... Говорю: какая работа, тридцать первое число, — а он только отмахивается, деловой, — соседка укоризненно покачала головой.
Джок шумно вздохнул и встряхнулся, во все стороны полетели мелкие капли и не успевшие растаять снежинки. Тетя Лиза ойкнула, рассмеялась, потрепала его по макушке и, попрощавшись, захлопнула дверь. Настя пожала плечами и выкинула странного типа вместе с его кошкой из головы. Тридцать первое, да. Дел сегодня еще куча.
***
Второй раз белая кошка попалась Насте днем. Девушка как раз возвращалась из магазина, когда над головой раздалось приветственное «мяу». Настя взглянула вверх и обнаружила, что часть снега на растущей у подъезда березе снегом вовсе не является. — И что ты там забыла? — укоризненно поинтересовалась девушка. — Слезай, кис-кис!
Кошка фыркнула и одним невесомым прыжком соскочила с ветки. Легко взбежала по ступеням, остановилась, обернулась на Настю — что смотришь, открывай уже! — Я к тебе швейцаром не нанималась, — проворчала девушка, прижимая ключ-таблетку к замку. Кошка грациозным облачком вспорхнула вверх по лестнице, села на коврик у своей двери, снова обернулась. Синие глаза смотрели требовательно и, как показалось Насте, насмешливо. Девушка вздохнула и нажала на кнопку звонка. Дверь распахнулась.
— Теть Лиз, тут... — начала она, подняла глаза и нос к носу столкнулась с новым соседом. — Ой. — Вы? — удивился парень. — Мяу, — сказала кошка. Сосед посмотрел вниз и издал мученический стон: — Бель, ну что такое?! Как ты... — Она на дереве сидела, — подсказала Настя. Кошка с независимым видом проскользнула в квартиру мимо хозяина. — Спасибо, — буркнул тот и захлопнул дверь. Из квартиры донеслось приглушенное: «Я же просил закрыть форточку!» — Пожалуйста, — сказала Настя закрытой двери и медленно пошла вверх по лестнице. Странная кошка.
***
— Да, мам, конечно, и елку нарядила, и салаты нарезала. Ну как, президента послушаю и спать лягу. Почему одна, Джок со мной. Ой, ну не начинай. Ага, хорошо. И тебя с наступающим.
Настя потерла уставшее от телефона ухо. До нового года оставалось полтора часа. За окном то и дело взрывались фейерверки, в доме напротив задорно перемигивались огоньками праздничные гирлянды. Мама, конечно, переживает — сама мысль о том, что дочь будет встречать новый год в одиночестве, едва не заставила ее бросить все и приехать — ну и что, что четыреста километров, это же семейный праздник! Еле удалось отговорить. Увы, работа под конец года навалилась не только на племянника тети Лизы и сама Настя приехать к родным не успевала никак. — Ну и ничего, отметим вдвоем, — пробормотала Настя, отставляя в сторону миску с салатом. Оливье Джок любил не меньше, чем она, а мандарины — даже больше. — Да, малыш? Тишина. — Джок? Настя обернулась, но на кухне, кроме нее, никого не было. Зато из коридора послышалось поскуливание и странное царапанье. — Эй, ты чего? Джок при виде хозяйки слегка приподнял голову и тут же снова уткнулся носом в порог. — Мяу, — донеслось из подъезда. Настя открыла дверь, уже зная, кого увидит. Белая кошка сидела на коврике и нахально щурилась.
Джок немедленно высунул нос на лестничную площадку. Кошка с легкостью увернулась от приветственного обнюхивания и отскочила в сторону. Обернулась, призывно мяукнула; Джок восторженно тявкнул и, когда гостья легкими прыжками понеслась вниз по лестнице, рванул следом. — Джок!
Настя, путаясь в тапочках, бросилась за ними. Ну вот ведь глупое животное, куда его понесло? А эта... провокаторша хвостатая, она сквозь стены ходит, что ли?! И когда уже хозяин научится за ней следи-и-и-ть!..
На последних ступеньках она все-таки споткнулась, пальцы соскользнули с перил, и Настя с размаху впечаталась во что-то мягкое. Мягкое охнуло, поймало Настю за плечи, не давая упасть, и оказалось... Ну конечно, племянником тети Лизы. — Вы?! — ахнула Настя, выпрямляясь так резко, словно не она свалилась на бедного парня с лестницы, а он на нее набросился из-за угла. — Вы вообще за вашей кошкой следите? Я ее уже третий раз сегодня вижу, а если она вот так на улицу выскочит и под машину попадет?! — Вам-то что за дело до моей кошки? — возмутился парень. — Лучше на собаку намордник наденьте, и вообще...
Что «вообще», Настя не узнала. Джок издал недовольное «ф-ф-ф-фр-р-р-р-р-р-р», сосед машинально шагнул назад, уткнулся спиной в дверь... Щелкнул замок. Парень замер, обернулся, безуспешно подергал ручку и так тоскливо вздохнул, что Насте стало его жалко. — Ну что, добегалась, дура ты пушистая? — обреченно спросил он, поворачиваясь к кошке. За спиной послышалось сухое шуршание, сосед удивленно округлил глаза, и Настя тоже обернулась.
Джок лежал на ступенях и облизывался. Маскироваться он и не думал, наоборот, встопорщил спинной гребень, расправил крылья, вытянул хвост, чтобы ни у кого уж сомнений не возникало — перед ним настоящий, всамделишный дракон. Чешуйчатый, темно-зеленый, с кирпично-красной грудью и таким же гребнем. Длиной ровно от лестничной площадки до двери подъезда.
В первую секунду Настя удивилась. Джок редко принимал истинное обличье, а чтоб при посторонних — так и вовсе впервые. Во вторую секунду она удивилась еще больше. Белая кошка пропала.
Дракон цвета лунного камня вытянулся на лестничном пролете между первым и вторым этажами. Он, вернее, она была чуть поменьше Джока, но кроме цвета и размера особенной разницы между ними не было. И эти двое явно вознамерились познакомиться поближе.
Зеленый дракон потянулся носом к новой знакомой, та фыркнула, но позволила себя обнюхать. После чего с кошачьей грацией развернулась, сжалась в комок и прыгнула. Настя рефлекторно съежилась, ожидая удара и звона стекла, но бывшая кошка, похоже, и впрямь умела ходить сквозь стены. Джок издал басовитое мурлыканье и прыгнул следом. За окном в свете фонаря мелькнул длинный хвост.
— А тетя Лиза только утром придет, — отстраненно сообщил сосед, не отрывая взгляда от стены, сквозь которую удрали драконы. — Она к подруге на праздник пошла. — А у меня три килограмма мандаринов и тазик оливье пропадают, — тем же тоном отозвалась Настя. — Может, зайдешь?.. — Ночью к незнакомой девушке? — Настя. — Степан. — И торт. Шоколадный. — Уговорила.
***
Они сидели у открытого окна и вглядывались в праздничную ночь. Погода была совершенно новогодней, метель закончилась, куранты отгремели, и народ высыпал на улицу запускать фейерверки, совершенно не догадываясь о том, что где-то над городом кружат два дракона. — А как он у тебя появился? — спросил Степан, поправляя на плечах плед — за кошкой он опять выскочил в майке и шортах, даже тапочки забыл. — Обычно, — Настя пожала плечами. — Шла домой, подхожу к подъезду, слышу — скулит кто-то...
Кто-то оказался щенком, грязным, тощим, с огромными грустными глазами. Январь, мороз, метель — ну разве можно было оставить его замерзать? Отмытый и накормленный, щенок перестал скулить, доверчиво уткнулся носом в ладони спасительницы, и та поняла, что выгнать это чудо не сможет.
Щенка пришлось возить по ветеринарам, лечить от простуды, ставить прививки. Попытки найти прежних хозяев успехом так и не увенчались. Три месяца Настя возилась с найденышем, а однажды тот взял — и распахнул крылья...
История Степана и Белки, вернее, Анабель, была в чем-то похожей. Приятель подарил девушке котенка, той подарок не понравился, зверюшку пришлось срочно пристраивать в добрые руки... и самыми добрыми оказались руки Стёпки.
— Она уже три года со мной живет — и никогда не убегала, вот честно. А сегодня — не знаю, что на нее нашло... хотя теперь знаю, — парень смущенно хмыкнул. — Ты извини, что накричал утром, перепугался — вдруг и правда под машину... Умом-то понимаю, что скорее машина перевернется, но все-таки...
Он улыбнулся, и Настя отметила, что улыбка у него приятная. И вообще, при близком рассмотрении сосед оказался вполне симпатичным. Настя улыбнулась в ответ, потом тревожно взглянула в окно. — Они ведь вернутся, правда? — Конечно. У Белки в прошлом году был... кавалер, тоже в новогоднюю ночь. Его хозяин много чего знает о них, интересный мужик. Он сказал, что драконы на самом деле очень сильные — и волшебные, даже детеныши. Такое материальное воплощение доброй сказки, — он усмехнулся. — Знаешь, они ведь только притворяются маленькими несчастными зверюшками, ищут людей... ну, вроде как с добрым сердцем. А когда находят своего человека, помогают ему, приносят счастье... — Степан вздохнул и облокотился на подоконник, вглядываясь в ночное небо. Грохнуло, свистнуло, рассыпались над домами алые искры. — Я никому не говорил, но... я тогда только из армии вернулся, а мне с порога новость — мол, девушка твоя замуж вышла. Ну, я психанул, собрал вещи и уехал из города. Если бы не Бель, спился бы, наверное, или еще чего хуже.
Он умолк. Настя сочувственно покивала. Джок тоже появился в ее жизни очень вовремя — она пару месяцев как приехала в город, по работе перевели. Ни друзей, ни знакомых, хоть волком вой. Не спилась бы, конечно, но... девушка передернула плечами, и Степан, заметив это, поднялся.
— Давай уже закроем, — предложил он и потянул Настю от окна. — Они и сквозь стену пройдут, а у тебя губы посинели. — Неправда. — Правда. Вот вернется твой дракон и съест глупого рыцаря за то, что не уберег его принцессу от простуды. Он картинно завернулся в плед, словно в плащ, и за неимением меча взмахнул чайной ложечкой. Настя рассмеялась и соскочила с подоконника. — Значит, нужно срочно напоить замерзшую принцессу горячим чаем. — Легко, если принцесса расскажет, где именно в ее замке найти чай.
Чай нашелся, а к нему — торт, печенье, шоколад, бутерброды и традиционный тазик салата. Как раз тот запас еды, чтобы сидеть всю новогоднюю ночь возле мерцающей огоньками елки, болтать, смеяться, рассказывать истории и придуманные тут же сказки...
***
Насте показалось, что она всего на пару секунд прикрыла глаза, а когда открыла, за окном уже начало светать. Рядом в кресле сопело, положив голову ей на плечо, что-то большое и теплое.
Лохматый бело-коричневый пес и пушистая белая кошка спали на ковре под елкой, свернувшись в один уютный клубок.
Они приносят счастье, вспомнила Настя сквозь сон. Стёпка зашевелился, зевнул и накрыл ее краем пледа и своей рукой. — А в новогоднюю ночь рождается новый дракон, — сонно пробормотал он. — И отправляется на поиски...
Настя глянула в окно. Значит, где-то там, на заснеженных улицах города, появился крошечный котенок. Или щенок. Юное, невероятно доброе и мудрое создание, которое ищет своего человека.
А где-то ждет одинокий, несчастный, но добрый и заботливый человек. Которому жизненно необходим свой дракон. Или котенок. Или щенок. Скоро они встретятся и будут жить долго и счастливо. Как в доброй сказке. Настя улыбнулась и закрыла глаза.
Канул в безмолвие час динэйх, Сумерки полнят собой холмы... Дверь на засов запирайте скорей - Начинается время Зимы! (с) Аэлирэнн и Наэйр. Дикая Охота
...Ещё везде царит осень и до зимы далеко. Но самое тёмное время года - предзимье - неумолимо приближается. Время легенд о потусторонних существах, иногда тревожащих этот мир, по своей воле или по принуждению. Речь идёт о Дикой Охоте, миф о которой в разных странах имеет свои варианты.
Вот что вкратце говорит нам Вики. читать дальшеДикая Охота — миф, имевший распространение в Германии и Британии, но известный и в других странах, относится к скандинавской мифологии. В средние века миф о Дикой Охоте был распространен в основном в Германии. Считается, что миф распространялся «по стопам» христианства. В более поздний период миф о Дикой Охоте был зафиксирован также в Ирландии, Великобритании, Дании, Швеции, Норвегии. Отголоски легенды были зафиксированы в Англии в 1950-х годах, как вариант о «Роге Дикой Охоты». Дикая Охота — группа призрачных всадников-охотников со сворой собак. Происхождение легенд о ней несет норвежские мифологические корни. Согласно скандинавской легенде, бог Один со своей свитой носится по земле, собирая души людей. Если кто-либо встретится с ними, то попадет в другую страну, а если заговорит, то погибнет. В Британии бытует версия о том, что охоту возглавляет король или королева эльфов, они могли похищать встретившихся детей и молодых людей, которые становились слугами эльфов. В фольклоре Северной Германии призраками предводительствует женщина Холда (Холте, Холле, Хулда или Холде) — богиня материнства и домашнего очага. В Южной Германии она известна под именем Берта(Берхта, Перхта), а в Норвегии — как Фригг. Она стережет души некрещеных детей и связана с Луной, отождествляется с римской Дианой. Призраки наказывают порочных и ленивых. Если оставить пищу перед дверями, то призраки съедят её, но пища снова появится перед тем, как кавалькада духов двинется дальше. Считалось, что некрещёные умершие, особенно дети, становились забавой для собак Дикой Охоты, которые гнали их в ад. В Средние века считалось, что в свиту входят ведьмы и их возглавляет Геката, богиня тёмной стороны Луны, покровительствующая ведьмам. По другим сведениям, Дикой Охотой руководит Фрэнсис Дрейк, которого видели в сопровождении безголовых собак и демонов на просторах от Тевистока до Плимута. Призрак национального английского героя находился в карете или на катафалке. В корнуоллском варианте легенды Дикая Охота — это свора собак Денди Дьявола. В документах XII века указывается, что количество всадников равно 20—30 и то, что они верхом на чёрных оленях, либо на вороных лошадях, со страшными чёрными собаками. В разных странах разные личности и мифологические существа считались предводителями процессии Дикой Охоты. В Дании — Вальдемар IV Аттердаг В Англии — король Артур, Херн-Охотник — одно из воплощений дьявола или Эдрик Дикий (en:Eadric the Wild) В Скандинавии — Один, Вальдемар IV Аттердаг или Люсси (Lussinatta) В Германии — Вотан, Дитрих Бернский, Ганнс фон Хаскельберг (de:Hanns von Hackelberg), Госпожа Метелица (Frau Holle), Перхта, Кудрун или Самаэль В Уэльсе — Араун и Маллт-и-Нос или Гвин ап Нуд (en:Gwyn ap Nudd) Во Франции — Роланд В Ирландии — Фении или Финн Мак Кумал…
…В волнах слабого прозрачного тумана четко вырисовывались силуэты всадников, мчавшихся бешеным галопом, только конские гривы развевались по ветру. Я начал считать их и насчитал двадцать. Двадцать первый скакал впереди. Я еще сомневался, но вот ветер принес откуда-то издалека звук охотничьего рога. Холодный сухой мороз прошел по моей спине… Смутные тени всадников бежали от дороги наискось к болотистой ложбине. Развевались по ветру плащи-велеисы, всадники прямо, как куклы, сидели в седлах, и ни звука не долетало оттуда. Именно в этом молчании и был весь ужас. Какие-то светлые пятна плясали в тумане. А двадцать первый скакал впереди, не шевелясь в седле, глаза его закрывала низко надвинутая шляпа с пером, лицо было мрачное и бледное, губы поджаты. Дикий вереск пел под копытами коней… Безмолвно скакала по вереску дикая охота короля Стаха, наклонившись вперед, мчались серые, призрачные всадники… Их кони распростерлись в воздухе, всадники сидели неподвижно, вереск звенел под копытами. И над ними, в лоскутке чистого неба, горела одинокая, острая, как игла, звезда…
(Владимир Короткевич. Дикая охота короля Стаха, гл. 5)
Короткевич хорош, хоть в оригинале, хоть в переводе.
Налей еще вина, мой венценосный брат, Смотри - восходит полная луна; В бокале плещет влага хмельного серебра, Один глоток - и нам пора Умчаться в вихре по Дороге Сна...
читать дальшеПо Дороге Сна - пришпорь коня; здесь трава сверкнула сталью, Кровью - алый цвет на конце клинка. Это для тебя и для меня - два клинка для тех, что стали Призраками ветра на века.
Так выпьем же еще - есть время до утра, А впереди дорога так длинна; Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра, И ветер свеж, и ночь темна, И нами выбран путь - Дорога Сна...
По Дороге Сна - тихий звон подков, лег плащом туман на плечи, Стал короной иней на челе. Острием дождя, тенью облаков - стали мы с тобою легче,
Чем перо у сокола в крыле.
Так выпьем же еще, мой молодой король, Лихая доля нам отведена; Не счастье, не любовь, не жалость и не боль - Одна луна, метель одна, И вьется впереди Дорога Сна...
По Дороге Сна - мимо мира людей; что нам до Адама и Евы, Что нам до того, как живет земля? Только никогда, мой брат-чародей, ты не найдешь себе королеву, А я не найду себе короля.
И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда, Прошу тебя - налей еще вина; Смотри - на дне мерцает прощальная звезда; Я осушу бокал до дна... И с легким сердцем - по Дороге Сна...
Моя девочка, мой малыш, мой Лисенок, пушистый хвост. Бей баклуши, меняй углы, доберись, наконец, до звёзд. Лучший маленький человек, неизученный, как латынь. Солнце прячется в рукаве спелым яблоком золотым. Что покорно тебе — да всё. Позади подростковый бунт. Начинающий режиссёр, срежиссируй себе судьбу, где не нужно смотреть в окно, если только не на рассвет. Если плакать — то от кино, если радоваться — листве, песням, котикам, облакам. Так и пишется волшебство. Ты не веришь ещё пока — жизнь действительно ничего, вон, бравирует сентябрем, чертит планы дорог и схем. Мы действительно не умрём, или в шутку, не насовсем. Избегай истеричных драм, будь отзывчивей к тем, кто слаб. Ветер носится по дворам, вырывая зонты из лап. А на небе цветет бадьян для плетения ночных венков. Мы из умненьких обезьян и из самых смешных богов. Ты — планета, я — исполин, что когда-то ее держал. Заряжай телефон (ну блин). Бойся в спину ножей и жал, даже если для красоты — будет трудно прямой стоять. У меня навсегда есть ты. У тебя навсегда есть я. Моя девочка, командир, эхолов или эхолот. Карты можно стереть до дыр, дом — где правильно и тепло. Моя тонкая как вьюнок, моя слабая — всех сильней. Кровососов везде полно, но хороших людей полней. Ты хорошая, например. Или бабушка. Я не в счёт. За туманной кулисой сфер дед корзинки, смеясь, плетёт, льётся счастье за воротник. И у деда весь лес в грибах. Кстати, бабушке позвони, беспокоится (это ж ба), что прогноз обещал дожди, мало кушаешь, как же так. Я учила тебя ходить, ты учила меня летать, летним сказкам среди зимы, они радостны и просты. У тебя навсегда есть мы. А у нас навсегда есть ты. Мой Лисёнок, пушистый хвост, дочка, крылышки журавлей. Я храню тебя. Не вопрос. Я люблю тебя. Не болей. (с) Резная Свирель
Если ты отшельник — сиди в нирване, если ты прохожий — то вот тропа. Я танцую, шельма, на самой грани. Мне живётся сложно. Я телепат. В ремесле я мастер, искусник, дока. Мне кричат — нельзя зарывать талант, потому что, братец, талант от бога, потому что, братец, талант не клад, чтобы прятать в ящике под кроватью, в рюкзаке, в кармане, на чердаке. Я хочу признаться: талант — проклятие. Ну давайте, с кем поменяться, с кем? Я бы точно с радостью, без истерик, даже денег дурню бы приплатил, улетел, уплыл бы на тихий берег. Голоса навязчивы как мотив: в них чужие ссоры, разводы, вехи, в них осиный кокон, сплошной репит. Я живу под солнцем, на самом верхнем, а в подъезде кто-то опять не спит. По ночам слова я крошу с балкона равнодушным птицам — такой прикол. Никаких чудес, никаких драконов, никаких красивых волшебных школ, никакой вершины, куда стремиться. Ноутбук и чашка — согреть ладонь. В сентябре приходит ко мне лисица, как цветок, как зарево, как огонь. И вот тут бывает мне интересно, и вот тут пытаюсь сообразить: её мысли пахнут травой и лесом? или первым рыжиком из корзин? ежевичным ветром? кленовой шалью? паутинным сном, что вцепился в мех? А лиса, хитрюга, не разрешает, здесь она, осенняя, круче всех. Не пускает в голову: ты не лекарь, ты откуда взялся, такой корсар? Она только кажется человеком, а на самом деле она — лиса. И её боятся дрозды и мыши. А потом сквозь сумрак, людской поток, я бегу за быстрым хвостом и слышу: не догонишь, глупенький, ни за что. Я её, конечно, не догоняю. У неё есть город, и каждый в нём мыслит только сказками и огнями, молоком, конфетами, миндалём. Там блуждают мысли о яркой брошке и том, что надо купить кефир. Если все подумают о хорошем, может, мы реально изменим мир, чтоб гамак, и манка, крыжовник кислый, и секретный свиток, и вкусный снег. Она страшный маг — прогоняет мысли о чуме, политике и войне. Ну и я стараюсь, по крайней мере. Иногда — хоть выйди во двор и вой. Возвращаюсь в дом, открываю двери А там пахнет рыжиком и травой, медоточит чем-то неуловимым. В одиночку трудно тащить свой воз. Помогай же мне, королю сим-сима. Помогай мне, маленький быстрый хвост.
Если нам меняться, то только вместе, если смерть, нагрянув, не скажет — чья, уплывем от вас по реке созвездий: её лес, туманы, лиса и я.
...И, казалось бы, какая связь у этого поста с предыдущим? Внешне - абсолютно никакой. И тем не менее, она есть, эта связь. Она - в ощущении мной этого времени, конца июля. Еще не чувствуется дыхания осени, еще по-летнему тепло, еще впереди полный золотого света август, с его теплыми вечерами и ночным небом, когда звезды кажутся особенно крупными и яркими. "Мне идти по Дороге, сквозь тающий Август, смеющийся тихо..." Вот и парни, остановившись, так же засмотрелись на ночное летнее небо, задумались, каждый о своем. "Время тишины, изобилия, остановки, время накапливать силы..." Зрелое лето.
Статья Марии Фроловской отозвалась в моей душе. Ламмас или Лугнасад, казалось бы, специфически кельтский праздник. В наших широтах зерновые убирают позже, соответственно, и праздновать первый хлеб ещё рано. Закадычные враги и друзья наши викинги в начале августа только начинали поглядывать в сторону дома - их, как известно, кормили не полевые работы, а дракары и мечи. Современный человек на Ламмас пребывает в двух состояниях - либо он уже на море, либо очень туда хочет, в любом случае, он и сельхозработы пребывают в разных измерениях. Тем не менее Лугнасад запихнули в Колесо года, и сочувствующие пытаются что-то отпраздновать и ощутить.
У меня быстро написался альбом песен по Колесу, причём Бельтайн и Имболк получились аж в двух экземплярах. А вот с Ламмасом вышел затык. Непонятно, что на него происходит. Время года не меняется, холмы дверями не хлопают. Разве что второй в году профессиональный праздник - господин Луг, как и Бригитта, покровитель арфистов и поэтов. Но это, как говориться, на хлеб не намажешь, мир на это не отзывается. В мире тишь, малина и черника, даже птицы почти не поют.
В этом году поняла, что, видимо, для меня Ламмас как раз про это. Про ожидание и созревание, внутренний покой и путешествия в себе - когда перебираешь мысли, как спелые колосья, ни на одной не останавливаешься, сыплются сквозь пальцы золотые зернышки, и неведомо, какое взойдёт. Да и не важно, потому что столько его, этого зерна, что не хочется как-то учитывать, измерять - купаешься в тёплом молоке солнечного света, нагретой речной воды, золотого пшеничного сияния. Время тишины, изобилия, остановки, время накапливать силы, вязать тёплые свитера, варить варенье - запасать тепло.
И конечно, это не первое августа, и не традиционные для кельтов три священных дня. Просто в конце июля заглядываешь под круглые черничные листья - а там ягоды. А рябина уже рыжая. А на яблоках алые полоски. И первые жёлтые листья, словно пятна света в тёмной, сочной ещё траве. И понимаешь - вот он, Ламмас. Скрипит колесо, поворачивается незаметно, показались на горизонте золотые осенние спицы. И грусть, и покой - ещё одно лето золотым зерном сквозь пальцы. Не удержать. (с) Мария Фроловская
Даже если этого нет, да и не было никогда, Если золото твоё - листья, а вино - дождевая вода, если волосы твои лисьи, малахитовый твой рукав - только шорох кошачьих лап, только сизые облака. Даже если всё это так, и неправедно я пою, и не руки в моих руках - ветки ивы да гибкий вьюн, даже если они правы, если морок всему виной - продолжай пожалуйста, быть для меня одной. (с) Мария Фроловская